Только на прошлой неделе люди нашей планеты приветствовали День Земли, но уроки, которые мы выучили о Земле благодаря космосу, останутся с нами надолго. В течение миллиардов лет на Земле, единственный контакт с другими планетами, который имела жизнь в нашем мире, заключался в случайных вспышках слабого света в ночном небе. Звезды-точки, планеты, космические облака, расплывчатые туманности и редкие кометы — это все, что мы видели.
И хотя все увиденное нас весьма впечатляет, о нашем собственном мире оно говорит очень мало. По крайней мере пока мы не заглянем немного глубже. Что, к счастью, благодаря человеческим амбициям, изобретательности, технологиям и сотрудничеству, мы смогли сделать. И как оказалось, большая часть миров в нашей Солнечной системе — весьма неприглядные, катастрофически неспособные приютить жизнь.
Температуры на безвоздушном Меркурии могут расплавить свинец в течение дня, а ночью — заморозить углекислый газ до состояния сухого льда.
Ситуация на Венере еще хуже: ее атмосфера с давлением в 90 земных и никуда не исчезающие слои облаков из серной кислоты превратили этот мир в такую печку, что температуры Меркурия покажутся легким бризом. Из всех советских космических аппаратов, которые мы посадили на поверхность Венеры, дольше всего продержался «Венера-13» — он проработал 127 минут, прежде чем умереть.
Марс тоже весьма холодная и пустынная планета. Тонкая атмосфера и удаленность от Солнца приводят к тому, что вода на поверхности этого мира всегда будет замороженной или в форме атмосферного пара. Хотя условия для жизни могли быть куда более многообещающими миллиарды лет назад, невозможность Марса удержать свою атмосферу привела к тому, что этот мир — насколько нам сейчас известно — оказался бесплодным и безжизненным.
Что дальше? Гигантские миры нашей Солнечной системы состоят из огромных залежей водорода и гелия, и любые другие сложные молекулы, которые там могут существовать, будут буквально погребены под этими элементами — над ними будут буквально тысячи километров океана. Да, эти миры красивы, огромны, у них могут быть массивные и твердые ядра, во много раз больше нашей планеты, но на данный момент нет ни единого известного людям — и другой жизни на Земле — способа их заселить.
Некоторые спутники на орбите этих газовых гигантов, впрочем, могут быть более перспективными, только мы об этом не узнаем, пока не посетим их. У некоторых лун поменьше практически нет атмосферы, на другие внутренние луны оказывают влияние катастрофические приливные силы, которые разрывают мир и превращают поверхность в расплавленную лаву. И все же есть несколько миров, которые могут что-то обещать жизни если не на поверхности, то хотя бы под ней.
Титан, гигантский спутник Сатурна, имеет самую плотную атмосферу среди всех известных на текущих момент лун, и атмосферное давление на поверхности Титана даже выше, чем на Земле. Кроме того, это единственный известный нам мир (кроме нашего) со стабильно текущей жидкостью на поверхности. Из-за более низких температур и удаленности от Солнца, а также небольшого количества тепла, которое вырабатывает Сатурн и внутренние силы Титана, вся вода в этом мире заморожена напрочь. Но давление и температурные условия подходят для существования жидкого метана на поверхности. И если земная жизнь вряд ли сможет жить в условиях Титана, может, титановая сможет?
Помимо Титана, есть по меньшей мере два ледяных мира — спутник Юпитера Европа и спутник Сатурна Энцелад — у которых так много воды, спрятанной под толстым слоем льда, что она даже извергается на поверхность. Ледяная поверхность Европы проявляет нечто вроде тектоники плит, которую мы имеем на Земле.
Поскольку на этих спутниках существует жидкая вода, и благодаря приливному теплу на дне океана, мы можем столкнуться с теми же условиями жизни, что нашли у глубоководных гидротермальных источников на дне океанов Земли.
Мы можем двинуться еще дальше в Солнечную систему, когда дело доходит до изучения обширной Вселенной и того, какими могут быть возможности зарождения жизни, может, даже земного типа. Мы не только определили планеты вокруг других звезд, но и выявили следующее:
- твердые планеты, масса, размер и плотность которых сопоставимы с земными;
- планеты в потенциально обитаемой зоне, то есть на таком расстоянии от своих звезд, что на поверхности этих планет будет живая вода;
- планеты, атмосферы которых мы смогли измерить спектроскопически, а значит выяснить молекулярные составляющие их атмосфер.
Общая цель, конечно, заключается в том, чтобы найти планету со всеми тремя условиями и найти планету с биомаркерами, которые не оставят у нас сомнений, что на ней есть жизнь. Пока мы нашли только два, но мы можем измерять атмосферы планет размером примерно с Нептун. Чтобы начать измерять атмосферы планет земного типа, нам потребуются новые телескопы и новые достижения в технологиях.
Но зачем останавливаться на нашей собственной галактике? В конце концов, космический телескоп Хаббл показал нам, что независимо от того, что мы находим в нашей собственной галактике, есть буквально сотни миллиардов других галактик, и в каждой — миллиарды шансов на возникновение собственной жизни — другой, похожей на нашу, разумной и так далее.
Еще в 1990-х годах мы совершили смелое действие — взяли космический телескоп Хаббл и направили его на область неба, в которой не было… ничего. Никаких галактик, туманностей, звезд не было видно даже с применением самых мощных наземных телескопов.
Мы сделали 342 снимка этой области: эквивалент десяти дней непрерывного наблюдения. Возможно, это было бы самое расточительное использование космического телескопа Хаббла, если бы он не нашел ничего. Ведь до этого мы ничего там не видели. Мы направляли туда телескопы и ничего не находили. Но в этот раз нам улыбнулась удача. И вот что увидела хаббловская камера WFPC2.
Да, мы нашли там пять или шесть слабых звезд нашего Млечного Пути, но что за его пределами? Тысячи галактик: около 3000, если быть точным, в этом крошечном регионе космоса. С тех пор мы снова и снова возвращались к этому процессу, заглядывая все глубже и глубже, улавливая каждый единый фотон. Благодаря этому, мы наконец узнали — и это по самым скромным оценкам — что в наблюдаемой Вселенной есть минимум 200 миллиардов галактик.
И тем не менее после всего, что мы узнали о других мирах в нашей Солнечной системе, о возможных мирах, похожих на Землю, вокруг других звезд и о всех шансах на возникновение жизни в галактиках во Вселенной, после того как мы нарастили потенциал к открытиям…
У нас есть только одна Земля.
Это фото — знаменитое фото восходящей Земли — первая возможность увидеть полный диск Земли глазами человека. По этому поводу хорошо высказался астронавт Билл Андерс: «Мы проделали весь этот путь на Луну, но самым важным нашим открытием стала Земля».
И каждый астронавт, который покидает Землю и смотрит на мир свысока, говорит примерно о том же. Астронавт «Аполлона-8» Фрэнк Борман сказал следующее:
«Когда вы смотрите с Луны на Землю, все эти различия и национальная рознь уходят на задний план, и приходит осознание, что, возможно, этот мир единственный, и горечь, почему, черт возьми, мы не можем жить вместе, как нормальные люди».
Или Майкл Коллинс, астронавт «Аполлона-11»:
«Как ни странно, самое глубокое чувство, которое я испытал, глядя на Землю, было: боже мой, эта маленькая вещь такая хрупкая отсюда».
Или астронавт «Аполлона» 9 и 15:
«Воистину это оазис — и мы не очень хорошо о нем заботимся. Я думаю, реальным вкладом в спасение Земли будет повышение внимания к этому вопросу».
Так что, по мере того как мы смотрим в будущее, изучаем Вселенную и наращиваем свое знание и понимание всего этого, нам не стоит забывать о том, насколько хрупкое и шаткое наше существование. Потребовались миллиарды лет, чтобы человечество возникло, а существует оно чуть меньше 100 000 лет. Можем ли мы выпилить сами себя с этого голубого мира? Да запросто.
